Вскоре д’Артаньян обрел прежнюю уверенность в себе – он былодет и обут в свое обычное платье, на голове красовалась его собственная шляпас белым гвардейским пером, шпага была на поясе, а туго набитый в результатепоследнего выигрыша кошелек – в кармане.

– Куда же мы теперь, сударь? – грустно вопросилПланше. – Домой нам возвращаться как-то не с руки, по крайней мересегодня, уж это точно…

Д’Артаньян раздумывал недолго и решение принял твердое.

– Я отправляюсь к квартальному комиссару,Планше, – сказал он решительно. – Ну, а ты можешь меня сопровождать –не оставаться же тебе на улице в такой час?

– К комиссару?

– Вот именно, друг Планше, – сказалд’Артаньян. – Конечно, поздновато для визита к обычному человеку, нокомиссар в силу занимаемой должности, думается мне, привык, что его беспокоятпосреди ночи…

– Что вы намерены делать, сударь?

Д’Артаньян, нехорошо прищурившись, признался:

– Понимаешь ли, Планше, если человек использует противменя самые подлые приемы, я, в свою очередь, не чувствую себя связаннымправилами благородного боя. Благо и в Писании, насколько я помню, сказаночто-то вроде: если тебе выбили зуб, вырви мерзавцу око…

– Там вроде бы не совсем так сказано… – осторожнопоправил Планше, поспешая вслед за своим господином.

– А какая разница, Планше? – решительно усмехнулсяд’Артаньян. – Дело, по-моему, в незатейливом принципе: если с тобойпоступают подло, ответь столь же неблагородно. Уж против этого ты ничего неимеешь?

– Никоим образом, сударь!

Д’Артаньяну не так уж долго пришлось дожидаться комиссара вкомнате для приема посетителей – должно быть, к столь поздним визитам здесь и всамом деле привыкли. Однако комиссар выглядел сумрачным и неприветливым, каквсякий, вырванный из постели посреди ночи. Его нерасчесанные усы грознотопорщились, зевота раздирала рот помимо воли, а выражение лица было таким,словно он твердо намеревался отвести душу, забив кого-нибудь в кандалы, раз ужвсе равно пришлось вставать… Пожалуй, намерениям гасконца это толькоблагоприятствовало.

– А, это опять вы, сударь… – проворчал комиссар,усаживаясь за квадратный столик. – Что это вас носит в такую пору?

Как и подобало человеку, подвергшемуся самому подломунасилию, д’Артаньян заговорил взволнованно и удрученно:

– Господин комиссар, я прошу вас немедленно принятьдолжные меры против негодяя Бриквиля! Право же, это переходит всякие границы!То, что он себе позволяет…

Комиссар откровенно зевнул:

– Шевалье, вы что, не могли дождаться утра? Бриквильвсе равно в Шатле…

– Вы так полагаете? – спросил д’Артаньян ссаркастической усмешкой, достойной трагической маски греческого театра. –Наш достойный Бриквиль свободен, как ветер!

– Этого не может быть.

– Еще как может! Полчаса назад он меня едва не убил сосвоими подлыми клевретами! Даю вам слово дворянина!

Комиссар похлопал глазами, потряс головой – и проснулсяокончательно. На его лице появилось несказанное удивление:

– Как это могло получиться?

– Откуда я знаю? – пожал плечамид’Артаньян. – Одно несомненно: он пребывает на свободе и пыталсяперерезать мне глотку, что не удалось исключительно благодаря счастливомустечению обстоятельств. Но они, должен вам сказать, чертовски старались!

– Подождите, – сказал комиссар, тщетно пытаясьухватить нить. – Эй, кто там! Скажите Пуэну-Мари, пусть сломя голову бежитв Шатле и немедленно выяснит, почему мой заключенный оказался на свободе! Однанога здесь, другая там, шевелитесь, дармоеды!

Слышно было из-за приоткрытой двери, как кто-то опрометьюзатопотал по лестнице, призывая означенного Пуэна-Мари.

– Теперь расскажите все, не преувеличивая и не отягощаяменя ненужными подробностями.

– Преувеличивать нет нужды, – сказалд’Артаньян. – Того, что произошло, и так достаточно… Я задержался вгвардейских казармах до десяти вечера – вы ведь, господин комиссар, как яслышал, старый вояка и прекрасно знаете, как это бывает: весь день напролетотдаешь службе и не успеваешь за весь день перехватить и маковой росинки… Ужвы-то понимаете…

– Безусловно, – подтвердил комиссар важно.

– Вот видите! Одним словом, я был голоден настолько,что готов был вцепиться зубами в конскую ляжку того всадника, что стоит наНовом мосту…[12]

Но перекусить было негде – все таверны давно закрыты, а втех кабачках, что еще готовы услужить, предлагали одно вино, без крошки хлеба…Вот я и подумал: какого черта? Ведь в меблированных комнатах, где я живу, естьповара, которые ночуют в доме, быть может, печи еще не погасли… Я пошел к себедомой – и к несказанному моему удивлению наткнулся на господина Бриквиля. Почести говоря, у меня не осталось сил ни удивляться, ни задираться – я голоден,как волк. Решив забыть о том, что произошло днем, я попросил его приготовитьмне еды, обещал заплатить впятеро больше обычной цены – и был настольконеосторожен, что, показывая ему деньги, вынул весь кошелек, вот этотсамый… – и д’Артаньян продемонстрировал туго набитый кошелек. – Мненакануне крупно повезло в карты… Бриквиль, должно быть, решил вместопредложенной пары луидоров получить все. Он самым елейным голоском пригласилменя наверх. Заверяя, что не успею я выпить стаканчик вина и отдохнуть, какужин будет готов. Я, человек наивный, поверил и последовал в его кабинет… Непрошло и пары минут, как Бриквиль ворвался с кинжалом и пистолетом всопровождении парочки головорезов по имени Пьер и Жеан и еще какого-то верзилысамого разбойничьего вида, которого они кликали Клейменый Анри. Они закричали,махая пистолетами и кинжалами, чтобы я немедленно отдал им все, что при мнеесть, – и, я всерьез подозреваю, не собирались этим ограничиться.Наверняка они меня зарезали бы, чтобы правда не выплыла наружу… Я упомянул овас и пообещал, что вы с ними непременно рассчитаетесь за подобное злодейство.Тогда Бриквиль… Мне, честное слово, неловко повторять то, что он о вас сказал,язык не поворачивается… У нас в Беарне об этаких гнусностях и не слыхивали…

– Ну-ка!

Опустив глаза, как и пристало столкнувшемуся с несказаннойпошлостью хорошо воспитанному юноше из провинции, д’Артаньян упавшим голосомповедал:

– Бриквиль сказал, что он чихал на вас, плевал на вас,что он вас нисколечко не боится и готов вступить с вами в противоестественныесношения на итальянский манер…

– Что-о? – взревел комиссар, вздымаясь во весьсвой немаленький рост. Он подбежал к двери, распахнул ее могучим ударом ноги,едва не расколов пополам, и заорал: – Эй, Жак! Оноре! Возьмите побольше людей,кого только соберете, отправляйтесь в дом Бриквиля и приволоките его сюданемедленно! Если не пойдет добром, волоките за ноги и подгоняйтедубинками! – Вернувшись за стол, он еще долго возмущенно фыркал, ухал ичертыхался. Потом, немного успокоившись, зловещим тоном пообещал: – Ну ничего,мы еще посмотрим, кто кого будет пользовать итальянским манером… Мы ещеразберемся, как этому мошеннику, разбойнику чертову, удалось выбраться изШатле… Да, а что там было дальше?